Нас с Хилбертом привели в небольшой зал с овальным столом посередине, за которым уже сидели трое мужчин. Они и зашевелились-то, кажется, только при нашем появлении.

– Проходите, – указал ладонью перед собой Лоссер.

И мы сделали ещё несколько шагов к ним. Я неосознанно ухватилась за руку мужа, стиснула так крепко, как могла. Может быть, ему даже стало больно, но он не издал ни звука, не попытался высвободиться. Меня словно на казнь привели. Словно уже сверкало над шеей острое лезвие гильотины. Рухнет – и всё оборвётся вмиг.

– Где то оружие, что послужило для ритуала? – просто спросил старейшина, даже не представив нам двух других мужчин.

Я достала из-за пояса и протянула Лоссеру кинжал. Он оглядел его внимательно, чему-то криво усмехаясь. Показалось даже, что на его лице промелькнуло презрение, словно он увидел вдруг осквернённую вандалами святыню. Он даже попробовал остриё пальцем, будто усомнился, что оружие настоящее.

– Эти знаки наносил один из ваших Драконов, – произнёс уверенно, зная наверняка, и поднял взгляд на Хилберта.

– Да. Он был химерой.

– Значит, эта напасть добралась и до учёных… Скверно. – Мужчина переглянулся с другим старейшиной, который оглядывал оружие в его руках с той же настороженностью. – Получается, мы всё же вовремя встретились. Боги определили для этого самый лучший момент. Этим кинжалом пользоваться нельзя.

– Как? – выдохнула я.

Но в груди вдруг предательски качнулось облегчение. Как будто сейчас кто-то снимет с меня ответственность за самое трудное решение в моей жизни. Было жаль – надежд, которые питали меня с самого первого дня, как я попала в этот мир. Но их в мыслях мгновенно заменили другие: возможно, на то, что я, оставшись, могла бы сделать этот мир лучше. Вместе с Хилбертом. Только вместе с ним – иначе никак. Но вспомнилось в тот же миг, что всё вовсе не так просто. Что мы в замкнутом кругу, из которого пока не нашлось другого выхода. И вряд ли найдётся.

– Если его снова использовать – никто не знает, что будет, – спокойно пояснил Лоссер. – Вы можете навсегда застрять между мирами. Связь с настоящей владелицей тела только всё запутает. К тому же сила Ключа, с которой вы тоже срослись… Неким образом. Сильнее, чем можно было подумать. – Он помолчал. – Такое ощущение, что в вас есть часть крови оудов. Но это совершенно невозможно.

– А разве оуды, которые раньше тоже проводили подобные ритуалы, не могли оставить следы в других мирах? – Хилберт прищурился со слегка ехидным видом.

Несмотря на всё почтение, что он должен был испытывать к прародителям, его как будто с каждым днём всё больше обуревала злость, которую он и пытался скрыть, но не слишком усердно.

– Вы имеете в виду, могли ли у них быть дети в других мирах? – старейшина приподнял бровь.

– Почему бы и нет. – Йонкер пожал плечами.

Кто-то из старейшин хмыкнул скептически.

– К сожалению, сейчас я не смогу точно ответить на ваш вопрос. Никаких записей о столь дальних перемещениях душ оудов нет в свитках и трудах мудрецов.

– Сомневаюсь, что Паулине была первая, кто смог провернуть такое.

– Тоже верно, – не стал спорить старейшина. – Но, повторюсь, этим кинжалом пользоваться нельзя.

– Что же делать? – напомнила я о себе, опасаясь, что мужчины ещё и поругаются: уж больно воинственно был настроен Хилберт.

– У нас хранится другое. Подобное этому, но с верными знаками. Нам не доводилось ещё применять его ни разу после Вздоха Шада. Но, наверное, это когда-нибудь должно было случиться.

– Вы хоть знаете, что делать? – Подозрительности в тоне йонкера стало больше. – Если ни разу не пользовались.

– Знаю, – миролюбиво уверил его Лоссер. – Хельд Светлый поможет. Нам только нужно немного времени на подготовку, если позволите.

А вот это слабое утешение. Меня даже ощутимо зазнобило – и Хилберт это почувствовал – обхватил меня рукой за плечо и прижал к своему боку. Старейшины посмотрели на нас протяжно и задумчиво. Между бровей мениэра Бринмара прорезалась озадаченная складка, как будто он засомневался вдруг в правильности всего происходящего.

– Хорошо, – согласился йонкер. – Если нужно, готовьтесь… Только не навредите ей.

Мужчины одновременно кивнули с лёгким поклоном, встали со своих мест и ушли, забрав кинжал с собой. Хилберт тут же развернул меня лицом к себе. Встряхнул, словно куклу, от которой хочет услышать хоть какие-то звуки.

– Поли, – начал было, но осёкся. Помолчал немного. – Если я почувствую хоть какую-то опасность для тебя, я прекращу ритуал. Мне плевать, что будет дальше. Что будет со мной.

Я обвела взглядом его озабоченное лицо, бледное и напряжённое, словно он силой удерживал всю силу эмоций, что сейчас наполняли его.

– Я не имею права сомневаться, – ответила, слабея в его руках.

И радуясь, бессовестно радуясь хоть малой отсрочке, Хилберт покивал с горькой обречённостью в изгибе губ. Он всё понимал, конечно. Но другие, противоречивые мысли всё никак не давали ему покоя. Как и мне. Да что там… Мне казалось, что я вовсе с ума сойду ещё до того, как всё свершится. Я видела в ритуале спасение – ещё месяц назад. Сейчас это становилось очередным наказанием неведомо за что. Как будто жизнь вдруг решила вывернуть меня наизнанку. Выгрести изнутри всё ненужное, наполнить чем-то действительно важным – а после снова лишить этого.

– Я просто хочу, чтобы ты знала. А уж помнить о том или нет, реши сама, – вздохнул Хилберт. – Без тебя моя жизнь лишится смысла гораздо больше, чем без силы Ключа. И, видят боги, я готов послать всё в самую туманную даль Пустоши.

– Больше ничего не говори. Пожалуйста.

Хилберт отпустил меня, а я развернулась и пошла прочь: лишь бы подальше от него. Возможно, теперь мне стоит провести время ожидания вестей от старейшин в одиночестве. И может, тогда станет немного – хоть каплю – легче. Чуть успокоится всё внутри. Сколько придётся ждать? Час? День? Они ничего не сказали.

Я попросила для себя отдельную комнату. К счастью, в большой обители старейшин нашлась для меня довольно просторная келья: всего-то кровать у стены, стол со стулом, даже зеркала нет. Да я и не хотела видеть себя. Как будто весь мой организм начал настраиваться помалу к тому, что, так или иначе, случится дальше. Я пыталась очистить мысли от всего, что отвлекало меня от стремления вернуться домой. Но не могла сосредоточиться на том, что должно было быть главным. Потому что главным оно быть перестало.

– Волнуетесь?

Я вздрогнула и подняла взгляд. В дверях моей комнаты стояла Эдит.

Неожиданно. Значит, и её уже вызвали сюда – наверное, чтобы объяснить, что ждёт дальше. А может, чем-то помочь.

Похудевшая сильно и как будто чем-то взбудораженная аарди прошла дальше в комнату. Она ещё хворала – не явно, но заметно: чуть неровное дыхание и взгляд, направленный на меня и в то же время немного мимо, судорожно сомкнутые пальцы рук… Она была, как струна, звенящая, готовая порваться в любой миг. Сила Знака, слишком буйно разбуженная ею, давила на неё, разрушала разум, но неведомо какими силами девушка боролась ещё: наверное, во имя погибшего от рук Тейна или антреманна любимого. Или ради всех Изгнанных. Но она держалась, стараясь сохранить себя до того мига, как скинет этот груз.